Большую тревогу вызвало замечание Черчилля о положении дел в области судоходства. Представитель правительства заявляет, кроме того, в верхней палате, что союзники никогда не располагали таким большим количеством судов, как теперь, но что никогда еще они и не испытывали такой острой нехватки их. Если в этой ситуации развернутся новые операции наших подводных лодок, то при нынешних обстоятельствах это может иметь роковые последствия для военного положения англо-американцев.
Идеи сообщил узкому кругу депутатов палаты общин, что в Ялте Черчилль не заключил, как предполагалось, тайных соглашений. Этот вопрос имеет решающее значение для хода прений в палате общин.
Из американских источников нам известно, что Петен еще в ноябре 1940 года заключил секретный договор с Англией, согласно которому Франция в благоприятный момент снова вступит в войну с Германией. Этот договор готовился за спиной Лаваля. Я считаю это вполне возможным. Петен провел нас, а Лаваль, вероятно, также знал об этом. Напрасно оба не выразили желания остаться в Париже после осуществления англо-американского вторжения. Я полагаю, что им нечего было опасаться сурового военного суда.
В США сейчас проходят крупные забастовки, причем они дают себя знать в военной промышленности. Такие факты стоят теперь на повестке дня как в Англии, так и в Америке. Они симптоматичны для того глубокого кризиса, который царит в западных вражеских странах.
Известный американский журналист фон Виганд публикует статью о всемирной большевистской опасности, выдержанную в духе его последней статьи “2000-й год”. Эта статья Виганда, опубликованная во всех газетах Херста, явилась настоящей сенсацией. В ней настолько полно [57] отражены наши концепции, что она поистине вызывает изумление. Газеты Херста, конечно, уже давно настроены антибольшевистски, но тот факт, что они заходят так далеко при нынешнем военном положении, мне представляется знаменательным. Во всяком случае, и Рузвельт, если он теперь выступит перед американской общественностью, натолкнется на сильную оппозицию. В Румынии продолжается борьба вокруг кабинета Радеску. Большевики, кажется, намерены начисто смести все старое. Они требуют отставки Радеску и создания, как они говорят, демократического народного правительства, то есть, другими словами, большевистского режима Советов. Известный большевистский палач Вышинский прибыл сейчас в Бухарест. Он поработает здесь на совесть.
К нам поступают теперь бесчисленные сведения о большевистских зверствах. Они настолько ужасны в своей правдивости, что дальше ехать некуда. Я намерен довести эти сообщения до сведения международной общественности. Я сделаю это на приеме представителей внутренней и зарубежной печати в Берлине, на котором генерал-полковник Гудериан огласит приказ Жукова советским войскам перед наступлением с плацдарма у Баранова [Баранува]. Этим приказом определено в известной степени направление большевистских зверств. Хотя я и не предполагаю, что от этого шага можно ожидать непосредственных политических последствий, но в более отдаленном будущем воздействие его несомненно.
В полдень у меня была обстоятельная беседа с генералом Власовым. Генерал Власов в высшей степени интеллигентный и энергичный русский военачальник; он произвел на меня очень глубокое впечатление. Сначала мы беседовали об общих связях между русским и немецким народами. Он считает, что Россия может быть спасена только в том случае, если будет освобождена от большевистской идеологии и усвоит идеологию вроде той, которую имеет немецкий народ в виде национал-социализма. Он характеризует Сталина как человека чрезвычайно хитрого, настоящего иезуита, ни одному слову которого нельзя верить. У большевизма в русском народе до начала войны было сравнительно мало сознательных и фанатичных приверженцев. Однако Сталину удалось при нашем продвижении по советской территории сделать войну против нас священным патриотическим делом, что имело решающее значение. Власов описывает обстановку в Москве, сложившуюся в результате [58] угрозы окружения поздней осенью 1940 года{1}. Все советское руководство уже тогда потеряло голову; лишь Сталин продолжал упорствовать, хотя и был уже сильно измотан. Положение было примерно таким, какое мы переживаем в данное время. И у нас ведь есть вождь, требующий любой ценой оказывать сопротивление и также снова и снова поднимающий на это дело всех других. Беседа с генералом Власовым подействовала на меня очень ободряюще. Я узнал из нее, что Советский Союз оказывался в точно таких же критических положениях, в каком оказались теперь мы, и что из этих критических положений всегда существует выход, если ты полон решимости и не падаешь духом.
Затем мы обсудили методику нашей пропаганды в отношении большевизма. Власов подчеркивает — и, по-моему, правильно,— что большевизм ведет очень ловкую и опасную пропаганду. Пропаганда вообще самая сильная сторона его политического воздействия. Этим следует, по его словам, также объяснить то, что большевистский режим особенно сильно нападает на немецкую пропаганду. Власов считает меня вторым после фюрера человеком, против которого направлена самая острая и упорная критика большевистской общественности. В своей пропаганде, направленной на народы России — в этом я соглашаюсь с Власовым,— мы должны примерно следовать линии, изложенной Власовым в его известной прокламации. В нашей восточной политике мы могли бы достичь очень многого, если бы еще в 1941 и 1942 годах действовали в соответствии с принципами, за которые ратует здесь Власов. Но требуются очень большие усилия, чтобы исправить наши упущения.
Я уже отметил, что у Власова, как мне представляется, замечательная голова. Его познания в области большевистской идеологии и практики могут быть для нас очень полезны. Его сопровождает генерал Шиленков, игравший в свое время решающую роль в большевистской партии в Москве. На следующей неделе я снова приму генерала Власова, чтобы обсудить с ним некоторые практические вопросы нашей пропаганды. Интересны прежде всего высказывания Власова о внутренних делах большевистской иерархии. По его словам, Сталин правит в России, пользуясь диктаторскими полномочиями. Он пытается использовать в своих целях евреев, а евреи пытаются использовать его в своих. Данному Сталиным слову нельзя никоим образом верить... [59]
Сталин, говорит Власов, очень коварный, хитрый крестьянин, действующий по принципу, согласно которому цель оправдывает средства. Как никудышно действует, например, по сравнению с ним дуче. Он поручает своим газетам заявлять, что фашизм намерен вернуться к двухпартийной системе. Это еще одна причуда расшатавшейся фашистской интеллектуальности, которая на этой стадии войны добавляет ко всему прочему отказ от своих собственных принципов.
Я обсуждаю с Советом обороны Берлина вопросы обороны столицы. При этом я опираюсь на сведения, сообщенные мне генералом Власовым. У генерала фон Хауэншильда забирают теперь из Берлина большую часть войсковых контингентов, в частности школы и отряды курсантов. Вследствие этого ему повсюду не хватает солдат. Мы должны поэтому провести второй призыв фольксштурма и, пожалуй, сформировать женские батальоны. Я предлагаю даже создать подразделения из числа заключенных в тюрьмах и концентрационных лагерях, отбывающих там наказание за не очень серьезные преступления, и поставить их под очень строгое командование. Как мне сообщил генерал Власов, это себя полностью оправдало во время обороны Москвы, участником которой он был. Тогда Сталин спрашивал его, готов ли он сформировать дивизию из заключенных. Он ее создал, выговорив себе право амнистировать тех, кто проявит храбрость в боях. Дивизия заключенных сражалась прекрасно. Почему нельзя было бы при теперешнем нашем тяжелом положении прибегнуть к такой же мере?
Снова целый день на западную часть рейха обрушивались бомбовые удары. Воздушные налеты носили в высшей степени массированный характер. Почти невозможно отделить один налет от другого. Мы совершенно беззащитны перед лицом этого неистовства врага в ведении воздушной войны.
Я теперь занят разработкой новой системы призыва в армию. Применявшиеся до сих пор методы призыва оказались слишком сложными для нынешней стадии войны. Почта не функционирует, картотеки в большинстве своем уничтожены — короче говоря, мы должны теперь использовать более простые процедуры, с тем чтобы высвобождаемые для вермахта люди из числа годных к военной службе не ждали по четыре-пять недель, пока их переведут в казармы. И министр финансов граф Крозик направил мне в этой связи очень поучительное письмо. Он также установил, что [60] в сферах его компетенции высвобождаемые для вермахта люди из числа годных к военной службе ждут иногда свыше месяца, пока их призовут.
Далее, я принялся за то, чтобы основательно пересмотреть положение дел со строительными частями вермахта. Эти части насчитывают сейчас 250 тысяч человек. Их по крайней мере вдвое больше, чем нужно. Их функции могут взять на себя фронтовые подразделения Организации Тодта, что позволит сократить строительные части.
Я очень рад, что газета “Фронт унд хаймат” [“Фронт и родина”] доставляется теперь фронтовым частям в гораздо большем количестве. Существовавшие до сих пор транспортные трудности в значительной мере удалось преодолеть. Мне предлагают выпускать теперь газету три раза в неделю. Я также считаю это необходимым, но, к сожалению, этому, вероятно, помешает положение с бумагой. Восстановление моральной стойкости наших войск имеет теперь решающее значение.
Вечером в 7 часов будут передавать мою речь по радио. Я еще раз прослушаю ее сам. Дикция и стиль великолепны, и я льщу себя надеждой, что речь до некоторой степени произведет впечатление, хотя я и не был в состоянии использовать в качестве аргументов какие-либо конкретные успехи. Но народ уже довольствуется и тем, что сегодня имеет возможность послушать по крайней мере часовую хорошую речь. О том, какое впечатление она произведет в стране, я узнаю подробнее только через несколько дней. Слава Богу, произносить речь не помешали сколько-нибудь серьезные воздушные помехи, хотя как раз в конце ее Берлин снова подвергся очередному налету “москито”. Несмотря на это, мне, к счастью, удалось ее закончить.
В вечерней сводке сообщается, что нашим войскам на западе удалось снова остановить англо-американское продвижение. Они целый день удерживали свои позиции, хотя это требовало крайнего напряжения сил. Противник нигде не продвинулся дальше. О прорыве нашего фронта вообще не может быть и речи. В этот день мы отметили также громадный успех в деле отражения атак противника. Зарегистрировано очень много случаев уничтожения танков.
В районе Битбурга, напротив, сложилось неприятное положение. Однако здесь принимаются контрмеры, которые, вероятно, принесут нам известное облегчение.
На востоке противник, действующий на территории Померании, не продвинулся. Мы с обеих сторон ударили по [61] флангам его передовых частей, так что они должны были остановиться, чтобы не оказаться отрезанными от своих основных сил. Есть надежда, что создавшееся здесь несколько критическое положение можно будет выправить. Предпринимались мощные атаки на фронте всей группы армий “Висла”. Но, слава Богу, они отражены. В остальном не произошло никаких существенных событий, за исключением лишь того, что в Бреслау противник медленно приближается теперь к центру и бои ведутся там с величайшим ожесточением.
Фюрер дал мне указание опубликовать в немецкой печати подробные рассказы о Пунической войне. Пуническая война наряду с Семилетней — это тот великий пример, которому мы сейчас можем и должны следовать. Собственно говоря, она еще больше подходит к нашему положению, чем Семилетняя война, так как в Пунической войне речь шла более о всемирно-историческом решении, последствия которого сказывались на протяжении нескольких столетий, и столкновение между Римом и Карфагеном, в точности как нынешнее из-за Европы, было решено не в ходе одной войны, и то, кто будет руководить античным миром — Рим или Карфаген,— зависело от храбрости римского народа и от его руководства.
..............................................................................
{1}Так в тексте оригинала.— Прим. ред.
